Вторник , 19 Март 2024
Домой / Античный Русский мир. / Иван Сучич (Быкович) и его братья

Иван Сучич (Быкович) и его братья

Борис Александрович Рыбаков.

 Книга «Язычество древних славян»

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ИСТОКИ СЛАВЯНСКОЙ МИФОЛОГИИ.

 Глава десятая. Мифы, предания, сказки. 

6). Иван Сучич (Быкович) и его братья.

Не меньший интерес, чем сказки о трёх царствах, представляют сказки ещё более широкого географического диапазона, озаглавленные обычно по основному герою – «Иван Сучич» или «Иван Быкович».  (97 Новиков H. В. Образы…, с. 56 – 67.)

Рыба символ рожаницы,  Хараппа

Здесь тоже действуют три богатыря, но братьями они могут быть названы весьма условно. Обстоятельства их рождения таковы: выловленная волшебная «рыбка-золото-перо» (щука, окунь), попадает на царский двор, и здесь её готовят к царскому столу. Потроха съедает кухарка, едят рыбу царь с царицей, а косточки достаются собаке-сучке.

Действие волшебной золотой рыбы таково, что царица, повариха и собака одновременно ощущают беременность и в одно время рождают трёх богатырей. «И ребята были волос в волос, голос в голос, что можно даже не разобрать, кто чей».  (98 Новиков H. В. Образы…, с. 57 – 58.)

Рожаница и рыба, символ плода. Минойская культура острова Крит.

Растут три богатыря, разумеется, не по дням, а по часам, и скоро выясняется, что лучше всех, сильнее всех сын собаки. Наступает пора испытания силы. Иван Сучич выбирает коня себе и своим сверстникам. Он свистит богатырским посвистом, и весь табун коней падает на колени, кроме одного коня, которого он и отдаёт одному из богатырей. Себе он берёт коня, устоявшего после трёх молодецких посвистов.

Затем происходит состязание богатырей в забрасывании палиц (меча, стрелы). Вес палицы Сучича определяется в 9, 24 и 40 пудов. Забрасывают палицы за 12 – 20 верст. Иногда богатыри  стреляют из лука. Стрела Сучича летит до логова Змея. Всегда в состязаниях побеждает Сучич, младший по положению в обществе и низший по происхождению.

Оружие для богатырей часто заказывает царь.

Богатырские подвиги начинаются с того, что все трое – Иван-Царевич, Кухарчич и Сучич по просьбе царя или без особой мотивировки идут отражать нападение Змея. H. В. Новиков убедительно возражает В. Я. Проппу, считавшему Змея «охранителем границ». «Определение – хранитель границ, какое даёт Змею В. Я. Пропп, является неточным. Дело в том, что восточнославянская сказка почти не изображает его в этой роли… Действия героя носят сугубо оборонительный характер, тогда как Змей является нападающей стороной… Он – злостный нарушитель границы». (99 Новиков Н. В. Образы…, с. 184 – 185.)

От Змея нужно оборонить пограничный калиновый мост через реку. О змеях, или чудах-юдах, в сказках говорится, что «они, злодеи, всех приполонили, всех разорили, ближние царства шаром покатили».(100 Новиков Н. В. Образы…, с. 185.)

Богатыри располагаются в избушке и поочередно должны сторожить мост, стоять «на варте». Царевич и Кухарчич, убоявшись Змея, трусливо прячутся в стогах, а вернувшись из караула, ложно сообщают, что ночью все было тихо и Змей не приходил.

Бой со Змеем каждый раз принимает Иван Сучич; он отрубает головы трёхголовому и шестиголовому змеям.

В тех сказках, где действие происходит на мосту, Змей – всегда всадник. Когда он едёт, «земля дрожит, мост дребезжит, вода ходуном ходит»; «земля стонет, лес вянет, с дуба листья валются – ужас шибко едет!» (101 Новиков Н. В. Образы…, с. 184.)

В сказках этого типа конный Змей и его передвижение описаны так, как обычно описывается движение больших масс степной конницы. Вспомним «Слово о полку Игореве», где о скачущих половецких ордах говорится: «Земля гудит, реки мутно текут, пороси [пыль] поля прикрывают, стяги говорят: половцы идут от Дона, и от моря, и со всех сторон…».

Главный герой сказки тоже конный воин, и бой со Змеем у моста происходит как поединок всадников.

С первыми двумя Змеями Иван Сучич расправляется легко, и сказочники не фиксируют внимание на этих, так сказать, авангардных боях. Очень подробно, со всякими деталями, как перебранка, «выдувание тока», этапы схватки, описывается бой с третьим, самым многоголовым Змеем. Богатырь действует палицей, реже мечом; иногда ему помогает его чудесный конь, бьющий Змея копытами и кусающий его. Двое других богатырей держатся трусливо и стараются уклониться от боя. Победа над Змеем завершает определенную часть сказки, которая первоначально, возможно, этим и кончалась.

Датировка этого звена сказочных сюжетов, связанных с тремя богатырями и с битвой у реки на мосту, так же как и в сказках о Световике, затруднена двухтысячелетним диапазоном существования подобной ситуации.

Первичные эпические песни о богатырях, стерегущих границы родной земли, и бьющихся с конными полчищами врагов на пограничье, могут быть связаны как с первыми крепостями по Тясмину, возникшими для отражения киммерийцев во времена Чернолесской археологической культуры , так и с крепостями по реке Суде и Стугне, построенными Владимиром Святым для обороны от печенегов. В те времена главной задачей богатырских застав было уничтожение противника на границе, недопущение его в глубь страны.

Датирующие признаки содержатся в продолжении этих сказок, говорящем о том, что произошло после змееборства.

Победив главного, самого многоголового Змея и наказав своих спутников за трусость, Иван Сучич сбрасывает труп Змея в реку (в море) или сжигает его. После этого богатыри или возвращаются домой – «едуть к батьку», или продолжают путь за границу защищаемой ими земли – в змеиную степь. Здесь начинается новый ряд событий, представляющих для нас большой интерес: мы их рассмотрим в следующем разделе, посвященном борьбе со «змеихами».

Последний вопрос, связанный с этим комплексом богатырских змееборческих сказок, – это имена главного героя, побеждающего Змея и Змеиху-мать или Бабу-Ягу. Герой всегда происходит от животного, он – звереныш, как и значительно более архаичный Медведко, Медвежье Ушко, но только звереныш домашний, рождающийся или от собаки (Сучич, Иван Сученко, Сучье рождение, Собаченё и т. п.), или от коровы (Буря-богатырь Иван-Коровий-Сын, Иван Быкович), или от лошади (Кобылин сын, Иван-Кобылин-Сын). Преобладает в сказках богатырь, рожденный собакой.

Возможно, что в выборе звериного имени играли роль пережитки тотемических представлений, но, кроме этого, мы ощущаем и некоторую социальную градацию: в троице богатырей состоят сын царицы, сын поварихи и сын собаки. Побеждает во всех состязаниях Сучич, верховодит царевичем и сыном поварихи всегда тот же Сучич, он же совершает и главное героическое дело – побеждает Змея и не позволяет ему пройти на Русь.

В предпочтении Сучича царевичу сказывается более широкая народная среда зарождения этого слоя богатырского эпоса. Кое-что принесло сюда позднейшее время с его социальными противоречиями, но относить всю схему появления богатырей столь разного происхождения за счёт идеологии феодальной эпохи нельзя. Слишком устойчива и слишком широко распространена эта сказочная традиция от Карпат до Белого моря; в таких масштабах крестьянство восточнославянских земель не жило единой культурной жизнью в феодальную эпоху. Да и героем народных сказок тогда должен был бы быть сын поварихи, простой служанки, а не Сучич, по своей архаичности Иван Сучич близок к Медведке, сказочному волку, помогающего герою.

Очень важно наблюдение Н. В. Новикова над географическим распространением разных вариантов звериного имени главного богатыря: «Герои с такими именами, как Иван-Кобылин-Сын, Иван-Коровий-Сын, Иван Быкович встречаются преимущественно в русских сказках и очень редко в украинских и белорусских сказках. Локализация же сказок с именем главного героя Ивана Быковича идёт ещё дальше: они, по всей видимости, бытуют только в пределах северных областей России».  (102 Новиков  Образы…, с. 65.)

В Белоруссии и в Северной Украине господствует имя Сучича, Сученко, хотя доходит оно и до Севера. С некоторой натяжкой для объяснения собачьего имени богатыря может быть привлечён упоминавшийся выше рассказ Геродота о неврах, которые «ежегодно на несколько дней обращаются в волка, а затем снова принимают человеческий облик». (103 Геродот. История. М., 1972, IV – 105, с. 213.)

Скрупулезная точность Геродота подтверждается значительным по широте и хронологической глубине славянским этнографическим материалом. Время зимнего солнцестояния определяется как «волчьи праздники» — коляда, «зимние святки»; в это время рядятся в волчьи шкуры, ходят колядовать с чучелом волка. В Польше волчьи карнавалы проводились не только в зимнее, но и в летнее солнцестояние, на Ивана Купалу. Вот это и есть геродотовские «несколько дней», после которых «оборотни»-ряженые вновь становятся людьми.

С волками связаны народные поверья о том, что мифический небесный волк заглатывает солнце (затмение). Особенно интересны широко распространенные легенды о волкодлаках, вовкулаках, вурдалаках и др) – людях с волчьей шерстью или одетых в волчью шкуру. Помимо славянского, а также греческого и румынского этнографического материала, о волкодлаках говорит и старинная Кормчая:

«Облакы гонештеи от селян влъкодлаци нарицаються: егда убо погыбнеть луна или слънце – глаголють: влъкодлаци луну изъедоша или слънце. Си же вься басни и лъжа суть». (104 Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян… 1865 – 1869. М., т. 1, с. 736 – 765; Кулишиh Ш., Петровиh П. Ж., Пантелиh Н. Српска митолошки речник. Београд, 1970, с. 81 – 84.)

Ежегодные волчьи праздники были связаны с ежегодными солнечными фазами, особенно зимними, а солнечные затмения расценивались как зловредные действия колдунов-волхвов («облако прогонителей»), названных волкодлаками. Рассказ Геродота о неврах полностью подтвержден славянской этнографией.

Право на привлечение этого рассказа к вопросу о собачьем имени богатыря даёт, во-первых, географическое распространение сказок о богатыре, носящем собачье имя: геродотовские невры жили в Северной Украине и в Юго-Восточной Белоруссии (Милоградская археологическая культура), т. е. именно в области сплошного распространения сказок о Сучиче. (105 Мельниковская О. Н. Племена юго-восточной Белоруссии в железном веке. М., 1967.)

К фольклорным материалам следует добавить археологические данные, близкие к эпохе Геродота. Это ритуальные погребения собак у алтарей под зольниками, указанные выше, и культ собак у западных праславян, отмеченный В. Гензелем. (106 Hensel W. Polska Starozytna. Warsza\va, 1973, с. 247.)

Во-вторых, нам следует учесть, что и собака и волк в некоторых русских диалектах называются одинаково – «хорт». Для собак это слово обычно обозначает охотничьего пса, борзую, а в значении волка оно встречено в Брянской обл., в заговорах, т. е. в весьма архаичном материале. (107 Даль В. И. Толковый словарь…, т. IV, с. 562.)

Слова «волку с волченятами» заменяются в вариантах: «хорту с хортенятами». (108 Записано мною в с. Вщиже Жуковского района Брянской обл. в 1949 г.)  На Украине и в Литве волков называют или «хортами святого Юра», или «Юровыми собаками». (109 Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян…, т. 1, с. 763.). 

Фаминцин пишет: » Замечательно, что простой народ повсеместно у славян верит до сих пор в чудодейственную, предохраняющую от недугов, целебную силу Ивановских костров, соответствующих кострам, которые возжигались в честь Аполлона Соранского. «Соранские волки»= Hirpi Sorani, обрядами хождения по углям защищающие страну от недугов…   В русских заговорах Юрьевы псы или хорты, то есть волки, излечивают от недугов, сближаясь в этом отношении с «волками соранскими».» «…характерно совпадение св. Георгия, «волчьего пастыря» (Полисуна) и покровителя стад, с Аполлоном, получившим эпитет νόμιος, т.е. пастушеский«( Фаминцын А. С. Божества древних славян. IV. Система славянской мифологии. 4. Святой Георгий — волчий пастырь и защитник стад)

При наличии общего слова, обозначающего и волка и собаку, можно допустить, что ряд положительных, вероятно, тотемических волчьих черт впоследствии закрепился за собакой. Впрочем, сказки знают и положительного волка, волка-помощника, выручающего Ивана-Царевича.

Знаем мы и случаи, когда один из богатырей-помощников – Вертодуб в других вариантах (украинских) заменялся волком и своим хвостом вырывал дубы.  (110 Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян…, т. 1, с. 765.)

Однако при всей возможности видеть в Иване Сучиче нечто вроде славянского Ромула, воспитанного волчицей, ясных доводов в пользу этого нет, и высказанная догадка остается без обоснования.

В устойчивой схеме имён трёх богатырей, происшедших от рыбы, съеденной царицей, служанкой и собакой (коровой, лошадью), есть два очень интересных отклонения. В некоторых русских сказках вместо Ивана Сучича появляется Таратурок-Собачий-Сын; это имя, искаженное сказочниками разных мест, всё же сохранило свою общую основу, не поддающуюся этимологическому разбору, но допускающую исторические сближения.

Второе отклонение представляет очень значительный интерес. Место Сучича в ряде сказок занимает герой с именем Иван Попялов, Запечный Искр, Искорка Парубок, Матюша Пепельной. (111 Новиков Н. В. Образы…, с. 61, 69, 163, 164.)

Я объединяю эти имена в силу того, что все они отражают идею огня домашнего очага. В славянском быту искры огня обязательно сохранялись до следующего дня на запечке в пепле — «попеле», отсюда Попялов, в углу печи. Хозяйка дома, протопив печь и изготовив еду, загребала остатки жара в угол и засыпала их золой; утром, разгребая пепел, она находила тлевшие искры и «вздувала», «вздымала» огонь. Таким образом, имя богатыря было связано с новым огнем, с огнём среди утренней тьмы.

Эта светоносная роль Ивана Попялова хорошо отражена в сказке, записанной в Брянской обл.:

«В том царстве, где жил Иван, не было дня, а все ночь. Это зробил Змей…» Когда «убили того Змея, взяли змееву голову и пришовши к его [Ивана Попялова] хате, они разломили голову – и став белый свет по всему царству». (112 Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян…, т. 1, с. 264 – 265. Сказка №135.)

Богатырь Искорка, Запечный Искр – источник и причина огня и света. На языке средневековых русских людей его нужно было бы назвать Сварожичем, огнем, внуком небесного Сварога, и, может быть, сыном Солнца-Дажьбога, который приходится сыном Сварогу.

По своему смысловому значению имя этого богатыря ближе всего к Светозару, Ивану Зорькину и, возможно, первоначально входило в богатырские сказания «О трёх царствах», но в дальнейшем вплелось в комплекс мотивов, объединенных вокруг Сучича и Змея со Змеихой.

Далее… Глава десятая. Мифы, предания, сказки.  7). Баба-Яга-всадница. Женщины-змеихи.

Баба-Яга-всадница. Женщины-змеихи
Три богатыря, три царства

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован.Необходимы поля отмечены *

*