Пятница , 29 Март 2024
Домой / Древнерусские обычаи и верования / Единый верховный небесный бог западных славян

Единый верховный небесный бог западных славян

Фаминцын Александр Сергеевич. Божества древних славян. IV. Система славянской мифологии. А. БОЖЕСТВА НЕБЕСНЫЕ. 1. Единый верховный небесный бог западных славян.

Западные славяне.

Славяне балтийские, по словам Гельмольда, признавали, «что есть на небесах единый бог, властвующий над прочими«. Он заботился, впрочем, по словам того же автора, только о небесном, прочие же боги исполняли возложенные на них обязанности и, происходят из крови верховного бога, почитаемы были тем выше, чем ближе стояли к этому богу богов. В другом месте своей летописи Гельмольд говорит, что между многоразличными богами славян, речь, конечно, идёт о славянах балтийских, главнейший был бог руян, СВЯТОВИТ, знаменитый своим оракулом, – божество, в сравнении с которым все прочие божества называются лишь полубогами, которое пользовалось предпочтительным уважением со стороны всех (балтийских) славян. Наконец, в третьем месте, Гельмольд Святовита прямо называет богом богов. [Helmold. I, 52, 83; II, 12]. Из этих слов летописца заключаем, что Святовит и был вышеупомянутый верховный небесный бог балтийских славян.

Описанный выше обряд служения Святовиту в Арконском храме, по окончании жатвы, доказывает, что небесный бог этот принимал участие в делах людских, следовательно, не заботился исключительно об одном лишь «небесном», но это кажущееся противоречие может быть объяснено тем, что Святовит, как бог неба и небесного света, в то же самое время олицетворяя собою дневной, солнечный свет, получил в глазах народа преимущественно солнечную природу, подобно тому как верховный владыка южных славян преимущественно является представителем грозы и грозовых ливней. Бог же солнца принимал самое деятельное участие во всех делах людских.
Предположение, что Святовит представлял собою именно верховного небесного бога, подтверждается и самым названием его, если сличить его с наименованиями небесного бога других, древних, народов: Агурамазда, «величайший из богов», в Авесте нередко получает эпитет Çpenta-mainyu — «святое (доброе), мыслящий». Соответствующий ему древний сабинский бог Sancus — «святой», по объяснению Иоанна Лидийского, означал «Небо». Марциан также признаёт в нём небесного бога. В Игувинских таблицах Юпитер называется именем Sancus, в качестве верховного бога света и верности. [Preller. Röm. Myth. II, 271-272, пр. 1. – Deecke. Etr. Forach. IV, 68].

Имя Святовита есть как бы перевод характерных эпитетов Çpenta-mainyu и Sancus. Мы видели, что, по свидетельству Гельмольда (стр. 26), славяне призывали доброго («доброе мыслящего») бога и злого бога — Чернобога. Чернобог вполне соответствует Angromainyu или Ариману — «зло мыслящему», Авесты, подземному Зевсу (Плутону) греков, также древнеиталийскому Dispater, подземному богу, владыке преисподней, с которым иногда сопоставляется Vejovis, Vedius или вредоносный Юпитер. [De ecke. Etr. Forsch. IV, 69 и сл.]. Нельзя не видеть в Святовите, в противоположность Чернобогу, – бога «святое или благое мыслящего» и высшего доброго бога, которого естественно было бы назвать Белбогом — «богом светлого неба» (Дыем = Diespiter), в противоположность Чернобогу, владыке мрачной преисподней. Идея о двух противоположных началах: добром и злом, олицетворённая в лице двух владык; добра и зла, по отношению к человеку, словом: доброго и злого бога, Белбога и Чернобога, присуща всем славянским народам: «до зла бога с милим богом», говорят сербы. [Iagič. Myth. Skizz. II, 3]. Полагаю, что, не называя имени Белбога, Гельмольд тем самым как бы косвенно указал на тождество с ним Святовита, так как он тотчас вслед за тем упоминает о нём как о верховном боге, в сравнении с которым все прочие божества считались полубогами.

В земле лужицких сербов, близ Будишина, есть гора Чернобог, а подле неё другая – Белбог; у окрестных жителей сохранилось о них предание как о местах языческого богослужения. [Срезневский. О языческом богослужении древних славян, 13]. Веlbоg – название бывшего монастыря близ Трептова, у устья Реги в Померании, на холме, названном в памятнике 1208 г. Belbuc, позже: Bealbug, Belbuk, Beibog. [Beyer. D. Hauptgotth. d. Westwend. 154, 155]. В землях других западных славян также встречаются сходные географические названия, напр., Бялобоже и Бялобожница в Польше, Belbozice в Чехии, Belboznicja в Галиции. [Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу I, 93; III, 777].

Названия местностей, произведенные от имени «Белбог», подтверждают предположение, весьма естественное и вероятное, о существовании в старину, в среде славян, названия Белбог для высшего доброго бога, который, однако, у балтийских славян получил преобладающее название Святовита. В пользу предположения моего, что Святовит действительно почитался верховным небесным богом, свидетельствует и вид истукана его, стоявшего в Арконском храме, на острове Руяне: он был изображен с четырьмя головами, смотревшими в четыре различные стороны, точно так же, как высшие индийские небесные боги: Варуна, а впоследствии и Брама -«душа мира», изображавшийся с четырьмя лицами, которые обращены были на все четыре страны света, наконец, как древне-италийский четырёх ликий Янус, которого одни признавали «богом богов» (в салийском гимне, также у Макробия), другие — за «вселенную», за «бога неба» (Варрон), третьи за представителя «вечного небесного движения» (Макробий); четыре лица Януса указывали «на четыре страны света» (блаж. Августин). [Müller. D. Etnisk., 58. -Augustlnus. De Clv. Del. Vn. 8, 28. -Preller. Röm. Myth. I, 176], Изображения четырехлицего Януса, по которым можно составить себе приблизительное понятие о четырехголовом или четырехлицем Святовите, встречаются у Монфокона. [Montfaucon. L’ant. expl. I, PI. VI, Fig. 18, 19].

Святовит пользовался таким высоким уважением у балтийских славян, что жрец Арконского храма, где стоял истукан этого бога, входя в храм, запасался дыханием вне его стен, не осмеливаясь дышать в самом святилище. Эту характерную черту встречаем и в религии Агурамазды: по предписанию Авесты, жрец, приближаясь к священному огню, победителю тьмы и злых духов, «сыну Агурамазды», почитавшемуся с не меньшим благоговением, чем небесный отец его, должен был надевать себе на рот особенную повязку (paitidana), чтобы не осквернить огня нечистым дыханием. [Vend. III, 12].

Между боевыми значками, составлявшими принадлежность святилища Святовита Арконского, по свидетельству Саксона, были и орлы. В этом отношении арконский бог опять представляет сходство с верховным небесным богом греков и римлян: у алтаря Зевса Ликейского, по свидетельству Павсания, воздвигнуто было два столба, на которых стояли позолоченные орлы. [342]. Юпитеру у римлян был посвящен орел. В честь Санкуса была названа птица, служившая авгурам для гаданий, avis sangualis, впоследствии отождествленная с ossifraga, т.е. козодоем, из породы орлов.

Необходимо сделать небольшое отступление. Каждый народ имеет своих героев, витязей, богатырей, представляющих идеал народного могущества и силы. У народа, обладавшего наиболее живым воображением, а именно у греков, создался образ народного героя, прославившегося на весь мир, – то был Геракл, сын Зевса и Алкмены. Главнейшие черты этого витязя описаны уже Гомером и Гесиодом, – здесь он является истинно греческим героем, в греческом одеянии и вооружении, вполне греком по характеру. Но, со временем, к этому образу стали постепенно примешиваться новые черты, поле его деятельности расширялось далеко за пределы Греции, до крайнего запада Европы; относящиеся к нему сказания обогащались всё новыми чертами и эпизодами, сам герой утрачивал первоначальный, чисто греческий свой характер. В состав сказаний о Геракле входили даже элементы египетские и финикийские.

Народный герой, преимущественно в восточных сказаниях, уподоблялся солнцу – грозному, победоносному воителю. В числе подвигов Геракла называются разные трудные, возлагавшиеся на него работы. Число этих работ в некоторых сказаниях (например, аргивском) определялось цифрою 12, сообразно с представлением о Геракле-солнце, проходящем через 12 знаков зодиака, то есть 12 месяцев в году. Не останавливаясь на геройских подвигах Геракла, напомню только, что, когда постигла его смерть, он не низошёл в преисподнюю, как прочие смертные. В царстве мёртвых Одиссей видит только тело великого героя, но Геракл был принят на Олимп в среду бессмертных богов, где и сочетался с прекрасной богиней молодости, Гебой. Такое причисление к лику богов, обожествление или «апофеоз», составляет черту, общую сказаниям о народных героях разных народов.

Имя Геракла греки давали и главнейшим народным героям иноземным; оттого, независимо от огромного числа данных греческому герою, в пределах его отечества, эпитетов или видовых наименований, соответствующих разнообразным его качествам и разновидным местным о нём сказаниям, сделались известны Гераклы египетский, финикийский, персидский, лидийский и т.д., в том числе и италийский, носящий заимствованное от греков название Геркулес, которое дано древнеиталийскому народному герою Гарану (Garanus). К подвигам Гарана-Геркулеса прежде всего принадлежит поражение жившего в подземелье чудовищного разбойника Кака (Cacus), врага местного населения. Совершив этот подвиг, Геркулес воздвигает отцу своему, Юпитеру, небесному богу, алтарь, на котором жертвует ему одного из похищенных у него Каком, теперь взятых им обратно, быков. Затем Эвандр со своими людьми, надев лавровые венки на голову, приветствуют победителя и спасителя от страшного врага. Возложение жрецом и участниками торжества лавровых венков на голову составляло непременное условие при чествовании Геркулеса (Preller. Röm. Mylh. II, 293).  Прусский жрец, вуршкайт, чествовал богов в весенний, Пергрубиев, праздник, «по языческому обычаю, надев на голову свой венок».   Эвандр провозглашает и чтит Геркулеса как бога, который в свою очередь угощает всех римлян мясом от своих волов и десятиною от своей добычи и устанавливает порядок богослужения, которым люди должны его чествовать. Как у греческого Геракла, так и у римского Геркулеса, один из главнейших атрибутов божественного героя составляет, кроме палицы, огромный рог или чаша.

В честь его, как бога плодородия полей и стад, как умножителя имущества и подателя особенного благополучия, устраивались празднества: обыкновенное, ежегодное, 12 августа, и чрезвычайные, в разных случаях; ему приносились обильные обетные дары. Служение ему состояло в том, что городской претор закалывал молодого бычка или телицу и потом делал возлияние вина из рога, по преданию принадлежавшего самому богу и хранившегося, как святыня, в принадлежавшем ему храме. Вероятно, в воспоминание того, что Геркулес во время земного странствования своего поглощал пищу в громадном размере. Геракл назывался у греков βουφράγος — «съедающий быка», в состав торжества в честь его обязательно входило жертвенное пиршество, с неумеренным употреблением пищи и питья. Геркулесу приносились жертвы перед отправлением в путь, ему жертвовалась десятая часть военной добычи, и такая жертва опять обязательно сопровождалась пиршеством. Культ Геркулеса слился у римлян с культом Санкуса — в древнейшем значении бывшего богом неба, он сам получал эпитет «святой», «святой отец» (Sanctus, Sanctus Pater), он получал даже эпитет «небесный», как, например, в одной древней надписи – «Herclo Jovio» (Jovius – небесный). В то же время солнечная природа его выразилась в эпитете «непобежденный» — invictus, обыкновенно даваемом солнцу. [Preller. Gr. Myth. II, 157 и сл. -Его же: Röm. Myth. II, 278 и сл.; I, 187, лр. 3].
Мы видим, что древнеиталийский народный герой «Herclo Jovio» в своем апофеозе заключает в себе черты бога плодородия и бога солнца, даже бога небесного, а самый культ его представляет поразительное сходство с культом Святовита Арконского: обыкновенный праздник Геркулеса отправляется в середине августа, праздник Святовита – после жатвы, то есть в тоже самое время; у обоих к главнейшим атрибутам принадлежит рог, из которого в первом случае городской претор, во втором – верховный жрец делает возлияние в честь бога. Оружием Геркулеса оружием громадная палица, у Святовита – громадный меч: этим оружием оба разят врагов страны, в которой живут; в честь Геркулеса делаются приношения при отправлении в путь, к Святовитову коню обращаются за советом, отправляясь в поход или в морское плавание; и Геркулесу и Святовиту предлагаются обетные дары и известная доля военной добычи; к культу обоих принадлежит обязательно жертвенная трапеза с обязательным чрезмерным потреблением пищи и пития.

Вспомним, что после жертвенное пиршество в праздник Святовита совершалось «именем веры», «неумеренность» на этом пиршестве признавалась «добродетелью, а воздержание – стыдом». Обоим богам, наконец, посвящены были храмы в разных местах италийских и славянских земель у Балтийского моря . Только у Святовита солнечная природа выразилась рельефнее, вспомним белого коня, оракула, 300 вооруженных всадников; кроме того, как бог богов, как верховный владыка небесный, он характеризуется изображёнными в его святилище орлами; он, сам, по древнеиндийской традиции, снабжен четырьмя головами, обозревающими все четыре страны света; в честь его ежегодно закапывается христианин; жилище его так свято, что даже верховный жрец, по словам Гельмольда [Chron. II, 12], пользовавшийся большим почётом, чем князь, не осмеливался дышать в нем, когда выметал его перед наступавшим годовым торжеством.

Святовитово знамя, в руках руян, давало им право касаться всего, человеческого и божеского, все громить и разорять; Святовитов конь решал важнейшие общественные внешние дела; Святовитов рог указывал на будущий урожай, давал знамение и предупреждал народ в случае грозившего ему в будущем голода. Все народы и поколения славян, жившие на Балтийском поморье, посылали в Аркону за оракулом, принося верховному богу тучные жертвы. Кто же был после всего сказанного великий Арконский бог, как не такой же Геркулес, представитель народной доблести и силы, охранитель и благодетель народа, возведенный в высшее божеское достоинство, народный герой, святой витязь = Святовит. На санскрите: Вити — viti — блеск, сияние, (витязь). Окончание имени бога -вит у летописцев, упоминающих о нём, нередко пишется vitus, witz или wiz. После приведённого сравнения Святовита с италийским божественным героем, нельзя не признать слова vitus, witz или wiz за славянское слово – витязь.

Независимо от свидетельства Гельмольда о небесной природе Святовита, верховного бога, бога богов, она выражается и в названии, которое даёт ему один из списков Книтлинг-саги, где он именуется Svaraviz — «небесный витязь» или «Небесное Сияние» (svar, svarga = небо [санскр.] ) – именем, опять вполне соответствующим «Небесному Геркулесу» древней надписи.

Сама идея о небесном верховном боге, разумеется, жила в народе ещё раньше создания образа Святовита в том виде, в каком он известен нам по описанию Саксона Грамматика. Здесь образ верховного бога небесного уже в сильной степени заслонился образом солнцеподобного обожествленного витязя, которого можно было бы назвать Геркулесом Арконским. В этом факте нельзя не признать опять естественного влияния климатических условий: на юге бог – «творец молнии», «старый бадняк», – вступил в права верховного небесного бога, а здесь, в широтах северных, такая же первенствующая роль естественно выпала на долю солнца, в образе народного «святого витязя».

Определив, таким образом, природу Святовита Арконского, по его наиболее характерным признакам, взглянем на позднейшие о нём свидетельства писателей. Экгард («Monum. Jutreboc», 57) утверждает, что славяне почитали солнце под именем Святовита — «Slavi omnino Sоlem sub nomine Suantowiti colueruut». Стредовский (Sacra Мог. Hist. 43) отождествляет его с солнечными богами, Яровитом и Поревитом «Svantovitus, qui etiam apud alios, mutato nonnihil dialecte, Serovitus, Herovitus, Borevitus est nominatus«. [ Hanua. 1). Wtes. d. si. Mith. 154, 171]. Такой же приблизительно имеет смысл приведенное ниже толкование Святовита, в древне-чешских глоссах, именами ратных, и в своём первоначальном значении – солнечных богов Ареса и Маворса. Преобладание в Святовите солнечной природы над небесною природой, выражающеюся в эпитетах «бог богов», «святой», в 4 головах, орлах, вообще в первенствующем значении Святовита перед всеми прочими богами Балтийского поморья, обращало на себя преимущественно внимание позднейших писателей, опускавших из виду первоначальную, основную природу Святовита, как небесного бога. Апофеоз народного витязя, возведение его в достоинство бога богов, в среде славянского племени, вообще отличающегося миролюбивым нравом, сравнительно с воинственными соседями своими германцами и скандинавами, нигде нельзя было встретить естественнее, чем у славян балтийских, приходивших и с теми и другими в наиболее частые столкновения, а из них в особенности у руян, отличавшихся, наравне с велетами, преимущественно своим геройским, неустрашимым нравом.

Гильфердинг рисует картину враждебного положения балтийских славян между соседними народами, немцами и датчанами, и объясняет этим тот факт, что главною чертою в их характере была воинственность. «Действительно, – прибавляет он, – все писавшие о них иностранцы представляют их народом самым воинственным и храбрым, нередко изображая их свирепыми и лютыми. В этом отношении все, и свои, и чужие, отдавали почёт и преимущество лютичам (велетам)… Другие балтийские славяне, впрочем, немногим, кажется, уступали лютичам в воинской доблести, как и в жестокости. Земля Вагорская, по свидетельству Гельмольда, была в старину населена ваграми — народом храбрейшим, воспитанным в борьбе с саксами и датчанами. Бодричи в своем четырёх вековом бою с Германией и Данией показали себя не хуже вагров. Ран (руян) называют народом жестоким и кровожадным. Наконец, поморяне, по словам немецкого писателя, были люди опытные в войне на суше и на море, привыкшие жить грабежом и добычей, неукротимые по врожденной свирепости… Вот какое действие могут на народ иметь обстоятельства! – заключает Гильфердинг. – Славянское племя, вообще такое миролюбивое и кроткое, занесенное на Балтийское поморье, между враждебных ему, воинственных немцев и датчан, сделалось само чуть ли не воинственнее и свирепее своих противников». (Ист. балт. слав. I, 37-38).

В том, что имя «Святовит» означает не что иное, как святой витязь, окончательно убеждает нас сравнение арконского бога с одноименным ему древне-сабинским Санкусом. Санкус, которого, как мы видели выше, в основном, первоначальном его значении древние писатели признавали за «небо», за «небесного бога», Санкус, именем которого Игувинские таблицы называют Юпитера, в качестве бога света и верности (Sancus = Dius fidius), – этот древний Санкус в Риме известен под именем Semo Sancus — «полубог», обоготворяемый герой, божественный витязь Санкус. Варрон же приводит мнение Элия, что «Санкус на сабинском языке означает то же, что Геркулес – на греческом«. [Varro, De ling. lat V, 66].

Итак, аналогия полная: Semo Sancus – Геркулес Сабинский, Святовит – Геркулес Арконский.
Имя Святовита оставило следы в разных географических названиях; так, в Померании встречаем названия местностей: Swantewitz (ныне Wantewitz), Smantewitz (= Swantewitz), а на группе Руянских островов – главном центре культа Святовита – целую серию названий святых мест (святой – характерный эпитет Святовита = Sancus): Swantewostrae -«святой остров», Swante grad, Swante kam, Swante gore (ныне Swantow), Swantich, на Волыне – Swantust, в Померании – Swanthusz, Swantow. [Beyer. D. Hauptgotth. d. Westwend. 148, 150. – Гильфердинг. Ист. балт. слав. I, 254. – Hoffmann. Encykl. d. Erdk. 2518].

Саксон Грамматик говорит, что Святовит имел храмы в очень многих других местах, не называя, однако, этих мест. Прежде всего можно предполагать существование храмов названного бога в только что поименованных местностях, носящих имя бога; кроме того, в местности, упоминаемой в Поморском памятнике 1277 года – Swarawiz, вероятно, нынешний Schwarfs близ Ростока. [Beyer. D. Hauptgotth. d. Westwend. 150]. Может быть, с культом Святовита находятся в связи названия местностей в нынешнем герцогстве Мекленбургском, производные от «кобь, кобник», каковы, например, Kuppentin и Cobandmerhagen, называемые в актах XIII века – Cobendin и Cobendinerhagen. [Kühnel. D. Sl. Ortsnam. 34, 78]; именем Cupencus (кобник) у сабинов назывался жрец Санкуса, очевидно, близкородственного Святовиту. Не назывались ли словом кобник, свойственным древнеславянскому языку, и жрецы Святовита? Себастиан Манн, описывая город Гайн в Мейсенской области, замечает, что, по преданию, в этой местности, когда она ещё принадлежала вендским сербам, высоко почитался Святовит. [Одна из окрестных деревень называлась Swantowitz. Frencel. De diis Surab. 107-108, 210].

В Московском историческом музее ныне хранится гипсовый слепок с четырёх ликого истукана, принадлежащего обществу наук в Кракове, признаваемого некоторыми за идола Святовита.

Автору древне-чешских глоссов к Mater Verborum также известно имя Святовита, он пишет: «Svatovit – Ares, bellum» и далее называет его «Mayors». Он понимал, следовательно, в Святовите только представителя военных подвигов, борьбы. Может быть, в такой видовой форме знали и почитали в старину Святовита в Чехии; Палацкий утверждает, что чехи, долго спустя, по принятии ими христианства, посылали в Аркону за оракулом (Рalackу. Gesch. v. Böhm. I, 336); но умалчивание о Святовите старинных чешских памятников даёт повод предполагать, что он не был народным богом чешским, но имя арконского бога, столь громко звучавшее на всем Балтийском поморье, не могло не дойти и до слуха чехов, и они иногда посылали к нему за оракулом, а чешский глоссатор, естественно, занес имя его в свою энциклопедию.
Существование и у поляков – язычников представления о небесном верховном боге вселенной подтверждается преданием, по которому люди весною прислушивались к пению кукушки, полагая, «что высший владыка вселенной превращался в кукушку и предвещал им срок жизни». Это предание, может быть, навеено древнегреческой легендой о посещении Геры Зевсом, во время весенних бурь и ливней, в образе кукушки. [Preller. Gr. Myth. I, 107.].
Верховный владыка у поляков, по словам Длугоша, М. Бельского и др., был IECCA, приравниваемый летописцами к Юпитеру. В летописи Прокоша, признаваемой за подделку, но по отношению к мифологическим данным, в ней заключающимся, вероятно, сообщающей сведения, основанные на народных преданиях, высшим богом называется Тrzу — Трояк или Трибог, истукан которого имел будто бы три головы на одной шее. Это известие совершенно совпадает с несомненным фактом, что в Штетине высшим владыкою – Sununus paganorum deus, как выражается Эбон, признавался Тpиглав, властвовавший над тремя областями мира, в том числе и над небом. «Аналогичное явление представляет у пруссов тройственный союз богов или «Трибог» ромовского святилища.[Котляревский. Сказ. об Отг. 61].
Лужицкие сербы называли второстепенных богов прибогами — pribohojo, по отношению к верховному – ПРАБОГУ. [Срезневский. О языческом богослужении древних славян, 4]. Языческое название «Прабог» до наших дней сохранилось в поговорках венгерских русинов, употребляющих это имя ныне в смысле злой, нечистой силы, например: «Бес ти и сто прабози!», «Иди до сто прабогов!«[Зап. Р. Геогр. Об. 1869. Эта. II, 237, 272.]

Фаминцын Александр Сергеевич. Божества древних славян. IV. Система славянской мифологии
1. Единый верховный небесный бог. Западные славяне. 2. Солнце. Замещение его Богом.

Збручский Идол небесного бога Святовита

Единый небесный бог восточных славян
Единый верховный небесный бог Южных славян.

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован.Необходимы поля отмечены *

*