Античные и раннесредневековые наименования готов

Буданова В. П. Готы в эпоху Великого переселения народов.— М.: Наука, 1990. Глава вторая. Истоки письменной традиции о готах.

Античные и раннесредневековые наименования готов.

В письменных источниках названия готов представляют довольно пеструю картину: гутоны (Gutones, Γούτωνες, Γόθωνες), готоны (Gotones), готы (Goti, Gothi, Gotti, Gotthi, Γόθοι, Γόττοι, Γότθοι), визиготы (Visigothae, Wisigothae, Ούισίγοτοοι), везеготы (Vesegothae), визи (Visi), вези (Vesi), австроготы (Austrogothi), остроготы (Ostrogothi, Ostrogothae), тервинги (Тегvingi, Thervingi), грейтунги (Greuthungi, Greothingi), грутунги (Grutungi, Gruthungi), граутунги (Grauthungi), гротинги (Γρόθιγγοι). Конкретные лингвистические нюансы в передаче этих названий являются до настоящего времени предметом многочисленных споров.

В то же время в исторической науке сложилась традиция: говоря о готах, ограничиваться упоминанием таких названий, как «готы», «везеготы» (они же «тервинги»), «остроготы» (они же «грейтунги»). Хотя в исторических исследованиях анализу различных этнонимов готов уделялось достаточное внимание, его продолжение на материале письменных источников становится чрезвычайно актуальным, так как вызывается необходимостью дать более четкую концепцию этнической истории готов III—IV вв. Причём такую, где жизнь готов в данный период являлась бы лишь звеном истории этого народа от «северного периода» до их расселения в Испании и Италии.

Этнонимом «готы» одно из германских племён чаще всего обозначалось в сочинениях IV—V вв., которые воссоздавали главным образом картину внешнеполитических событий на Балканах в IV веке. Структура рассказов о готах почти всегда отличалась однотипностью. В основном это россыпь незначительных в плане информативности заметок о военных конфликтах как в III века, так и при Византийских императорах Константине, Валенте и Феодосии.

По характеру изложения материал о готах можно условно разделить на две группы. Первая — это развернутые сообщения, более или менее подробное и последовательное изложение отдельных событий с характеристикой исторических лиц и т. д. Такие сочинения важны не только потому, что количество их ничтожно мало, но и вследствие того, что писались они или участниками событий, как Аммиан Марцеллин, или обращение к историческим сюжетам с участием в них готов являлось главной целью автора, как, например, речь Дрепания. Безусловно, основным источником по истории готов IV века является сочинение «Res gestae» Аммиана Марцеллина. Можно утверждать, что ни один автор ни до, ни после Аммиана не уделял готам такого внимания, причём не предвзятого в отличие от Иордана. В сочинении имеется богатейший материал и о других варварских народах, например, о франках, аланах, гуннах, персах, исаврах.

Более представительна другая группа материалов о готах — это многочисленные упоминания, замечания, в которых скупо и схематично отмечены отдельные факты. Относясь к ним с величайшей осторожностью, можно составить лишь самое общее представление о географии расселения готов III—IV веков, их отношениях с Византийской империей, пересечении исторических судеб готов с другими племенами варварского мира, о такой сложной цепи событий готской истории, как распространение у них христианства. Желчные замечания Амвросия в адрес ученика Ульфилы епископа Авксентия Доростольского и его последователя Меркурина, безусловно, нацелены против арианства у готов. О христианстве у этих племён свидетельствует и сочинение самого Авксентия, написавшего краткое жизнеописание Ульфилы и изложившего его учение. Во многих ситуациях мы имеем дело с течением событий, которые нелегко изолировать друг от друга.

Однако материал данных источников является реальной научной базой, на основании которой можно если не ответить с точностью, то хотя бы сформулировать хорошо разработанные предположения по следующим очень важным для готской проблемы вопросам. Во-первых, является ли термин «готы» названием только этническим, или он используется также и в качестве собирательного для всех германских племен? Во-вторых, можно ли рассматривать данный термин и как обобщающий в широком смысле, т.е. равнозначный понятию «варвар» вообще? Не имея пока оснований для окончательных выводов, в плане предварительных наблюдений можно сказать, что в источниках встречаются единичные случаи, когда этноним «готы» применялся в качестве собирательного для всех германских племён начиная с IV века. Одним из примеров является упоминание готов в анонимном географическом трактате «Полное описание вселенной и народов». Аврелий Виктор применительно к тайфалам также употребляет этноним «готы» как равнозначный понятию «германцы». Случайны эти факты или за ними стоят определенные закономерности — это ещё предстоит решить. Имея, однако, в виду фрагментарность источников, трудность толкования большинства из них, нужно думать, что пройдет немало времени, прежде чем мы будем располагать сравнительно полными данными по этому вопросу.

История исследований готской проблемы показывает, что понимание источников, опирающееся на неполный или неполноценный материал, оказывалось неправильным. В некоторых случаях древними авторами термин «готы» использовался в качестве собирательного, но уже не в строго этническом смысле, а скорее как показатель формирования союзов племён, в которых готы играли, возможно, не последнюю роль, или как синоним слову «варвар». Можно говорить, что «готы» в качестве собирательного наименования, подразумевающего различные племена, встречаются в первой части Анонима Валезия, который сообщает о борьбе императора Константина (306—337 г.г.) с «fortissimi et copiosissimi gentes Gothorum» — «многочисленными и сильнейшими племенами готов». Это свидетельство в определенной степени отражает и представление автора о множественности готских племён. Особняком стоит упоминание Сальвиана о «варварах готах» и «варварах среди готов».

В целом можно прийти к выводу, что этноним «готы» в письменных источниках неоднозначен. Он имеет различные значения в зависимости от автора исторического сочинения, времени и места написания труда, характера и тех целей, которые он преследовал. В одном случае, возможно, этникон «готы» применялся для обозначения варварских народов вообще, в другом — более тесно связывался с германскими племенами, но чаще всего — с собственно готами.

В письменных источниках весьма сложно переплетаются такие названия готов, как «тервинги», «грейтунги», «везеготы» и «остроготы». Существует традиционная точка зрения, согласно которой в двух последних названиях отразилось разделение готских племён с приходом их в Северное Причерноморье. Границей этого раздела служил, согласно одному мнению, Днепр, согласно другому — Днестр; некоторые исследователи уклоняются от её определения. Некоторые историки и филологи считают, что оно произошло ещё до переселения их на юг и указанные названия принесены ими с севера.

Мнение о допонтийском (Причерноморском) возникновении готских этононимов имеет много сторонников среди германистов и скандинавистов. Наиболее обоснованно и последовательно отстаивают эту точку зрения И. Свеннунг и Н. Вагнер. Принято идентифицировать везеготов с тервингами и остроготов с грейтунгами. В настоящее время эта концепция подвергается пересмотру в связи с тем, что её отдельные положения слабо обоснованы и базируются на спорном материале источников. Тем не менее проблема этнонимов и их идентификации тесно связана с разделением готов.

В этом остродискуссионном вопросе я исходила из следующих, наиболее обоснованных в современной историографии положений. Исследователи единодушны в том, что двигаясь с севера на юг, готы делились. Процесс оформления готов в те общественно-политические объединения, которые известны в истории под названием «остроготов» и «везеготов», завершился только к концу IV—V вв. Поэтому неправомерно идентифицировать грейтунгов с остроготами и тервингов с везеготами на всем протяжении готской истории.

Традиционная концепция основывалась на свидетельстве Иордана о разделении готов на восточных и западных с приходом их «в крайнюю часть Скифии, которая находится по-соседству с Понтийским морем…». Согласно Иордану, в начале III века готы «в третьей области на Понтийском море разделились между двумя родами своего племени: везеготы служили роду Балтов, остроготы — преславным Амалам». Говоря о достоверности этого сообщения, важно, как мне представляется, различать два аспекта. Первый: само по себе свидетельство Иордана можно считать достоверным и ценным, поскольку оно отражает определенную стадию общественного развития готов — период военной демократии с характерным для него частым делением племени. Второй аспект: указание Иордана и сложившаяся в историографии на основании буквального следования тексту «Гетики» точка зрения, что именно это деление в начале III века является «точкой отсчёта» везеготов и остроготов, вызывают некоторые сомнения. Остановимся на этом более подробно.

Упомянутый пассаж Иордана предстает вином свете прежде всего в связи с попыткой Р. Хахмана выявить в «Гетике» историографические традиции, как идущие от Аблабия II Кассиодора, так и принадлежащие самому Иордану. Прежде всего Р. Хахман убедительно показал, что в VI веке одной из основных политических и дипломатических идей, господствовавших в среде остроготов Теодориха, была идея постоянного противопоставления их везеготам. Как Кассиодор, так и Иордан трудились над тем, чтобы представить готскую историю уже с древнейших времен как историю этих двух ветвей, каковой она могла быть на самом деле в основном с походов первого короля вестготов Алариха в Италию (401—418 г.г.) и выступления Теодориха из Паннонии (488—493 г.г.).

24 августа 410 года Аларих ( Ala-reiks — «Могущественный король», лат. Alaricus I) и его воины-вестготов вошли в ворота Рима. Войдя в Вечный городе, Аларих не считал себя безжалостным захватчиком Рима, напротив. он считал себя лояльным римским гражданином. Он и его люди желали от римских властей формального признания армии вестготов в качестве легитимных римских вооруженных сил, достойных получения римских пенсий и титулов.  Однако добрые намерения Алариха и его армии быстро превратились в неуправляемую толпу грабителей и насильников, и в течении трёх ужасающих дней Рим пал под натиском войска Алариха.

В тексте «Гетики» остроготы и везеготы стоят рядом в тех случаях, когда речь идет о противопоставлении и этимологической взаимозависимости этих названий. Если Иордан говорит о везеготах, то здесь же он непременно называет и остроготов и наоборот: § 42 — «...везеготы служили роду Балтов, остроготы — преславным Амалам…» (Vesegothae familiae Balthorum, Ostrogothae praeclaris Amalis serviebant); § 82; § 98 — «...как остроготы, так и везеготы, т.е. обе ветви одного племени» (tarn Ostrogothae quam Vesegothae, id est utrique eiusdem gentes popull); § 130 — «…на ту часть остроготов … от них везеготы уже отделились» (in Ostrogotharum parte,.. iam Vesegothae… seiuncti habebantur); § 174 — «…переселился в королевство везеготов от остроготов…» (ab Ostrogothis… ad Vesegotharum regnum migravit); § 224 — «… остроготы разоряли Восточную империю, а везеготы — Западную» (Orientalen! imperium Ostrogothas, Hesperium Vesegothae vastarent); § 245 — «…остроготы и везеготы, составляли ещё одно целое…» (tam Ostrogothae quam etiam Vesegothae, in unno essent). Как известно, авторы исторических сочинений IV—VI веков. в своих трудах зачастую преследовали чисто политические цели. Эти цели у Кассиодора и Иордана были несколько отличны. Для Кассиодора, как и для читателя его времени, противопоставление везеготов остроготам было естественно и понятно, поскольку оно вытекало прежде всего из самого факта существования двух варварских королевств, имевших, видимо, некоторые отличия в политической ориентации.

В «Гетике» Иордана отразилось её изменение после написания Кассиодором «Истории готов». В ряде случаев он стремится поэтому заменить категоричность Кассиодора объяснениями компромиссного характера. Обратимся к тексту «Гетики», где речь идёт о расчленении готского народа.

«Историк Аблабий, — пишет, например, Иордан, — сообщает, что там на берегу Понта, где они, как мы говорили, остановились в Скифии, часть их, владевшую восточной стороной, возглавлял Острогота; либо от этого его имени, либо от места (a loco), т.е. «восточные», называются они остроготами; остальные же (residui) — везеготами, т. е. с западной стороны».

Сопоставляя это сообщение с другими отрывками «Гетики», которые относятся к Аблабию, Р. Хахман предположил, что Аблабий, описывая события III века, не разделял готов. Он писал о готах вообще и в числе их вождей называл Остроготу как вождя всех племён готов. И только Кассиодору могло принадлежать дополнение, что Острогота возглавлял именно остготов и якобы от его имени они получили своё название. Нам представляется, что для вопроса о разделении готов не имеет принципиального значения, от кого исходила идея удревнить факт этого события. Да, действительно, в «Гетике» нельзя не видеть стремления утвердить идею существования у готов на всем протяжении их истории, начиная с III века, устойчивых племенных объединений вокруг Балтов и Амалов. Но вместе с тем в событиях III—первой половины IV века, описанных Иорданом, история готов, по существу, не представлена как история Балтов и Амалов; в текст «Гетики» включены лишь постоянные напоминания о совершившемся разделении готов и сплочении их вокруг этих двух родов.

Так, в начале «Гетики» (§ 42), как говорилось выше, общей фразой отмечено разделение готов между Балтами и Амалами, затем (§ 82) дано объяснение этнонимов «остроготы» и «везеготы»; потом (§ 98) Иордан сообщает, что готы, хотя и были разделены, всё ещё (adhuc) управлялись одним королём; и, наконец, (§ 130) в пересказе событий, связанных с вторжением гуннов, сообщается, что везеготы к этому времени отделились от остроготов, следуя «какому-то своему намерению» (inter se intentione).

Необходимо подчеркнуть, что факт племенного разделения готов отмечен не только в «Гетике». Однако сообщения о времени и месте этого события у других авторов не совпадают с изложением Иордана. В литература уже неоднократно обращалось внимание на свидетельство Мамертина (291 г.) о взрыве межплеменной борьбы среди варваров за Истром, из которого мы узнаем о существовании уже в конце III века каких-то отличий среди готов, появившихся прежде всего в их названиях.

Мамертин передает, что «готы целиком уничтожают бургундов, с другой стороны, за побежденных вооружаются аламанны, и в то же время тервинги, другая часть готов, присоединив отряд тайфалов, устремляется против вандалов и гипедов».

Здесь обращает на себя внимание то, что автор прямо говорит: «Tervingi pars alia Gothorum», и то, что из всех готских этниконов именно «тервинги», а не «везеготы» и «остроготы» впервые появляются в римской историографии уже в конце III века. До сих пор свидетельство Мамертина рассматривалось в исторической литературе как аргумент, подтверждающий оформление уже в III веке везеготов и остроготов, поскольку тервингов обычно идентифицировали с везеготами. Однако высказывалось и мнение о неправомерности идентификации на всем протяжении готской истории тервингов с везеготами и грейтунгов с остроготами. На наш взгляд, важно подчеркнуть и то, что Мамертин писал о борьбе среди варварских племён Балканского региона. Следовательно, замеченные им различия среди готских племён относятся прежде всего к готам, располагавшимся за Истром. До недавнего времени принято было отождествлять грейтунгов с остроготами. В литературе последних лет снова возродилась дискуссия, начавшаяся ещё при Т. Момзене, о том, с какими племенами идентичны грейтунги и почему Иордан не применял к остроготам этноним грейтунги. Некоторые исследователи склонны считать, что в III веке грейтунгов нельзя приравнивать к остроготам. Среди материалов письменных источников имеются некоторые свидетельства, которые показывают, что этниконы «грейтунги» и «остроготы» не являлись двойными наименованиями одной из ветвей племени готов. Так, даже в конце IV веке в одном из стихотворений Клавдиана называются племена грейтунгов и остроготов рядом как существующее каждое самостоятельно: «Ostrogothis colitur mixtisque Grutingis Phryx ager…» В. Краузе высказал предположение, что в процессе совместного выступления в походах и войнах III века эти племена могли смешаться друг с другом и что, возможно, это и дало повод Аммиану Марцеллину идентифицировать их в середине IV века.

По мнению X. Розенфельда, именно из грейтунгов и тервингов, независимо от гуннского нашествия, в Семиградье и пограничной венгерской низменности до Тиссы формируется в III—IV вв. народ, который впоследствии станет известен как остроготы. Косвенным образом на какие-то различия между остроготами и грейтунгами указывают и их передвижения в Северном Причерноморье. В источниках не имеется каких-либо свидетельств об их географическом расположении по отношению друг к другу. Вторжение грейтунгов в III веке в Римскую империю шло со стороны Северного Причерноморья. Применение древними авторами этникона грейтунг имеет место при описании событий, происходивших в дунайских провинциях Римской империи. Со значительной долей вероятности можно говорить, что грейтунги размещались ближе к границам Римской империи, чем остроготы, поскольку древние авторы фиксировали поселение на территории империи: сначала их, а уже потом остроготов. Возможно, с передвижением грейтунгов связано в 235 году прекращение чеканки монет в Ольвии и в 238 г. — в Тире. Однако римский гарнизон оставался в Ольвии до 248 года. Вероятно, независимо от натиска гуннов грейтунги начали постепенно передвигаться к Днестру, где и зафиксировал их в середине IV века Аммиан Марцеллин.

Мне бы хотелось представить несколько предварительных наблюдений по поводу того, как сами древние авторы объясняли и использовали этнонимы готов, в описании каких событий применялись различные названия их и какое время они отражали. Первыми в сочинениях древних появляются названия «тервинги» и «грейтунги» главным образом при описании внешнеполитической истории Римской империи III века и сохраняются в письменной традиции, исключая компиляцию Зосимом Клавдиана, вплоть до конца IV века. Это же характерно и для этнонима «визи» — в V веке «вези». Причём племена, называемые «тервингами» и «грейтунгами», изображались древними авторами как находящиеся в союзе с другими варварами, так и самостоятельные. В некоторых письменных свидетельствах можно найти замечания современников по поводу этих названий. Так, автор панегирика Максимиану Августу (291 г.) утверждает, что «тераинги — это часть готов» (Tervingi pars alia Gothomm). Если верить замечаниям Зосима, то «грутунги» — местное название готских племен, возможно данное им в Северном Причерноморье или на Балканах.

Совсем иначе обстоит дело с названиями «везеготы» и «остроготы». Они появляются в письменной традиции тогда, когда готы уже ушли с Северного Причерноморья, т.е. в конце IV века. В IV веке это «австроготы» и «остроготы». Но активно применяют этнонимы только раннесредневековые авторы V—VI веках. Этнонимы «визиготы» и «везеготы» можно встретить лишь в источниках VI веке.

Необходимо отметить, что в древней историографии при описании событий III—IV веков этнонимы «готы», «тервинги», «грейтунги» были гораздо более популярны, чем «везеготы» и «остроготы». Единственный автор, который применяет «везеготы» и «остроготы»  при описании событий III—IV веков и даже более ранних, — это Иордан. Но в данном случае и он не отличался самостоятельностью: Иордан следует готскому историку Аблабию и Кассиодору, кому из них в большей степени, пока остается неясным. Это заставляет задуматься над вопросом о правомерности применения в исторических исследованиях наименований «везеготы» и «остроготы» для событий раннего этапа переселения народов.

В отечественной литературе для готов с III по VI век включительно часто употребляются названия «вестготы» и «остготы», не имеющие древнего происхождения. Они традиционно восходят к терминам «Westgoten» и «Ostgoten», применяемым до недавнего времени к «везеготам» и «остроготам» в немецкоязычной литературе по готской проблеме. Более осторожное использование этих этнонимов для раннего периода истории готов даёт возможность избежать ряд противоречий.

И здесь особенно важно мнение лингвистов относительно этимологии этих названий. Кроме того, по нашему мнению, употребление названия «вестготы» и «остготы» («Westgoten» и «Ostgoten») для готов III—IV веков уже не соответствует современному представлению о длительности и сложности процесса формирования везеготов и остроготов.

В настоящее время можно выделить следующий круг вопросов, связанных с данной проблемой.

Во-первых, правомерно ли использовать для готов названия «везеготы» и «остроготы» на всем протяжении их истории?

Во-вторых, можно ли считать, что в ходе передвижений готов к границам Римской империи образовалось только два объединения готов — везеготы и остроготы и что они сохраняли свою стабильность и устойчивость, выступали как единое целое на протяжении четырех столетий, начиная с прихода в Северное Причерноморье и на Балканы и до появления в Испании и Италии?

В-третьих, правомерно ли считать, следуя общей концепции Иордана, что пришедшие в начале III века к границам Римской империи готы являлись тем же самым народом, который в VI веке был известен как везеготы и остроготы?

В одном из последних исследований X. Вольфрам предложил для готов III—IV веков. названия «римские готы» (romische Goten) и «гуннские готы» (hunnische Goten), имея при этом в виду постепенное превращение к V веку «римских готов» в «везеготов» и «гуннских готов» в «остроготов». Однако по своему содержанию предложенные X. Вольфрамом термины неравнозначны: название «римские готы» значительно шире названия «гуннские готы».

С большим, на мой взгляд, правом можно было бы в качестве предварительного рабочего определения предложить называть готов III—IV веков «придунайские» и «примеотийские» готы. В основе этих названий лежит один и тот же признак — засвидетельствованное материалом письменных источников размещение готов в определенном регионе после их переселения с севера. Однако, чтобы ещё больше не усложнять и без того запутанный вопрос о разделении готов, отразившийся в этниконах этих племён, я буду применять названия «остроготы» и «везеготы» при анализе событий III—IV веков, имея, однако, в виду, что они весьма условно отражают этнический облик готов этого времени.

На пути интерпретации материалов письменных источников, информация которых связана с пребыванием готов в Северном Причерноморье и на Балканах, существенным препятствием является наличие в этих свидетельствах путаницы этнонимов, в частности смешения готов с гетами, которое встречается в текстах древних авторов уже в первые века новой эры. Следует, однако, строго различать отдельные случаи отождествления данных этнических названий и определенную тенденцию, вызванную конкретными историческими событиями. В начале новой эры, когда готы еще не были в центре внимания древних авторов, в источниках встречается лишь единичное смешение готов с гетами и связано оно прежде всего с ошибками лингвистического порядка. Примеры этого известны. Характер контаминации (лат. contaminatio — смешение) в языкознании — возникновение нового выражения или формы  начинает меняться с III века. В источниках всё чаще появляется явная путаница этнонимов. Не всегда ясно, о каком народе говорит древний автор. Эта тенденция особенно заметна у латинских писателей IV—V веков и характерна в основном для того круга источников, который освещал события периода правления императоров Константина (306—337 г.г.), Валента (364—378 г.г.), Феодосия (379—395 г.г.).

Смешение «готы—геты» в письменном материале встречается значительно реже, чем «готы—скифы». Сообщения, содержащие эту контаминацию, не имеют первостепенного значения для исследования истории готов III—IV веков, за исключением тех свидетельств, которые могут раскрыть картину наиболее раннего появления готов на Балканах. Важно обратить внимание на следующий момент: с помощью одних письменных источников ответить на вопрос о том, идёт ли речь в этих текстах о гетах или готах, невозможно или крайне затруднительно. Здесь исследователь, вероятно, может больше уповать на археологический и эпиграфический материал. Хотелось бы подчеркнуть, что появлению путаницы «готы—геты» у позднеримских авторов все же должны были предшествовать какие-то, возможно эпизодические, столкновения империи с готами. Существующие в историографии споры касаются прежде всего наблюдений о времени первого появления этих племен на Балканах. Отвечая на этот вопрос, мы тем самым косвенно решаем и ряд вопросов, связанных с их историей в Северном Причерноморье.

Однако о времени первых контактов римлян с готами можно говорить лишь со значительной долей гипотетичности. Вполне вероятно, что в сообщении о столкновении римского императора Каракаллы (211—217 г.г) с готами отражено одно из первых эпизодических, столкновений, которое не имело важных последствий ни для империи, ни для готов, поэтому его подробности остались вне поля зрения древних авторов.

Любопытно отметить смешение «готы—геты» и в свидетельствах источников о распространении христианства у варваров. Оно присутствует главным образом в тех сочинениях Иеронима, Аврелия Пруденция Клемента и Понтия Меропия Павлина, которые посвящены восхвалению торжества и силы христианских идей. Изображение христианизации варварского мира у этих авторов имеет весьма схематичный характер и не претендует на этнонимическую точность, поэтому оно может быть лишь ещё одним доказательством того, что понятие «готы» в IV—V веках не всегда было четким и под него подводились самые разнообразные этнические группы, в том числе и геты.

Смешение «готы—геты» в источниках имеет место также и в материалах, содержащих информацию географического характера. Я не буду рассматривать здесь существующие в литературе толкования случаев такого рода. Возможно, смешение явилось результатом плохой осведомленности древних авторов о районах, где происходили описываемые ими события, или оно объясняется растущим несовпадением историко-географической традиции с контекстом происходивших в IV—V веков переселений племён. Но доказать, как, впрочем, и опровергнуть, такое предположение было бы чрезвычайно трудно. Поэтому, не вдаваясь в детали, важно показать, как фиксируется путаница этнонимов «готы—геты» самими древними авторами. О том, что речь идёт именно о путанице этнонимов, а не племён, может свидетельствовать тот факт, что иногда древние если и не пытаются дать объяснение ей, то во всяком случае, подтверждают её. Показательно сопоставление замечаний одного из авторов «Истории Августов» Спартиана и Иеронима, которые свидетельствуют, что готов называют гетами, с данными церковного историка Филосторгия, утверждающего обратное. Синезий Киренский говорит о якобы фантастическом превращении гетского племени в готов. Видимо, всё это можно толковать как попытку римских и византийских авторов разобраться в том, какие племена находились рядом с Римской империей за Истром.

Одним из наиболее запутанных вопросов готской проблемы является смешение «готы-скифы». Сложность заключается прежде всего в том, что из всех этнонимов древней историографии этноним «скиф» наиболее многозначен уже с IV века до н.э. Интерпретация такого смешения имеет несколько вариантов, но она, но сути, основана на глубоко укоренившейся традиции, идущей со времен Геродота, обозначать всех варваров, нахлынувших из-за Истра, собирательным термином «скифы». Толкование этого этникона, применяемого древними авторами к самым разным участникам Великого переселения народов, неоднозначно, что часто приводит к серьезным разногласиям и ошибкам. Употребление его римскими и византийскими авторами по отношению к готам также является не вполне ясным. Чаще всего в сочинениях древних этот этноним, видимо, имел обыденный смысл: скиф — варвар. В других случаях оказывается, что он приобретает какое-то специальное значение, но какое точно — не всегда можно определить. При попытке разобраться, когда в «скифах» письменных источников можно видеть готов, существует опасность влияния историографической традиции. Однако утверждение, что в источниках III—IV века. под «скифами» следует подразумевать исключительно одних готов, так же как и отрицание, что только готов отдельные авторы называли скифами, представляется мне несколько прямолинейным.

В целом конкретное этническое содержание термина «скифы» у авторов III—IV веков неустойчиво, и надо думать, что оно не всегда отчётливо осознавалось ими самими и их современниками. Чаще всего термин  «скифы» имел широкое значение и распространялся одновременно на несколько племён. Задача исследователей, вероятно, должна сводиться к тому, чтобы попытаться в каждом конкретном фрагменте выявить этнический смысл этого понятия. В источниках III—IV веках какая-либо последовательность или закономерность употребления этнонима «скифы» только по отношению к готам не всегда соблюдается, и поэтому приходится, работая с письменным материалом, снова и снова уточнять, в каких именно фрагментах под «скифами» подразумеваются готы, а в каких — другие племена.

Источники подтверждают вывод о невозможности однозначной трактовки термина «скиф» даже в одном и том же источнике (например, у Зосима и Филоеторгия), не говоря уже об их комплексе. Вопрос о достоверности этнических известий древних авторов интересен ещё и потому, что смешение этнонимов является в какой-то степени показателем отношений этих историков к готам как к варварам, и они являются таковыми прежде всего в описании исторических событий, раскрывающих их взаимоотношения с римской империей.

Готов преимущественно характеризовали по традиционному шаблону, который применялся при описании варваров и включал в себя, как правило, слова «разрушили» (deleverunt), «опустошили» (vastaverunt, populabantur), «захватили» (invaserunt). В представлении римлян «варвар» был прежде всего воином. Это грубый нецивилизованный народ, интерес к которому имеет место и может быть понятен только в плане отношений с римской империей. Внимание древних привлекали события и столкновения с готами, происходившие только in solo Romano. Они остаются равнодушными к вопросу о том, откуда пришли готы и куда они направились после побега. В лучшем случае отмечалось, что угроза со стороны готов распространялась из-за Истра. Земли за рекой назывались Barbarico, ad barbaricum, barbaricum solum, Sarmatorum solum. Истр являлся той границей, за которой интерес древних авторов к готам исчезал, так как жизнь и передвижения готов in Barbaricum solum уже не затрагивали интересы римской империи.

Не останавливаясь пока специально на вопросе о локализации расселения готов по данным письменных источников, хотелось бы отметить следующее обстоятельство. Невозможно понять географические известия древних авторов об этих племенах, не учитывая общих пространственных представлений, которые выработала античная и византийская культура, что нашло своё выражение в языке источников. Так, описание расселения готов в сочинениях древних авторов четко связано с этнической характеристикой этих племён. Этническая характеричстика не выходит за рамки традиционно сложившегося представления о варварах, свойственного греческой и римской историографии. Как название «скифы» для греческих авторов начиная с IV века до н.э. или «сарматы» для римских авторов со II века н.э., так и название «готы» уже в IV века н.э. часто теряет конкретный этнический смысл, становится собирательным и обозначает различные племёна.

Соответственно и территория к северу от Дуная авторами IV—V вв. н.э. называется то Scytnia, то Sarmathia, то Gothia. Рразрыв между уровнем восприятия и уровнем отображения пространства у древних имел огромное значение. Отсюда чрезвычайно трудно судить о географии расселения готов, исходя только из контекста тех прямых и косвенных свидетельств, в которых древние авторы формировали своё представление о размещении этих племён. При исследовании каждого конкретного источника смешение этнонимов может, конечно, объясняться рядом причин — и плохой осведомленностью автора, и замыслом его труда, и влиянием глубоко укоренившейся традиции. Необходимость учёта осведомленности автора неоднократно отмечалась исследователями.

В этом направлении представляет интерес работа Б. Застеровой. Проделанный ею анализ сообщений Псевдо-Маврикия о славянах подтверждает возможность выявления в сочинениях греческих авторов тех топосов и штампов, которым они следуют при описании варварских племён. Необходимо, однако, отметить, что в то время, когда готы расселились в пределах империи и римляне имели возможность их этнически классифицировать, римляне называют готов «скифами» ещё чаще. Римские авторы, писавшие тогда, когда столкновения империи с готами были случайными и не носили такой затяжной характер, как с конца IV века, этнически определяют готов более четко. У них более типично смешение «готы—геты», чем «готы—скифы».

Византийские историки, писавшие тогда, когда сфера отношений империи с готами значительно расширилась, казалось бы, должны были больше знать о них и правильно называть их; тем не менее византийцы с ещё большим упорством продолжают именовать готов «скифами». Видимо, здесь необходимо учитывать не только следование греческой литературной традиции, но и то обстоятельство, что византийские авторы писали тогда, когда готы уже находились в центре важнейших для империи событий: названием «скифы» отдельные историки пытались, по-видимому, подчеркнуть откровенно враждебное, уничижительное отношение к этим варварским племенам.

Одним из наиболее ярких примеров неясности этнической терминологии и смешения готов со скифами является сочинение Дексиппа. Для него «скифы» — это задунайские варвары вообще безотносительно к их этнической принадлежности. Исследователи неоднократно отмечали наличие данной традиции в трудах ранних византийских историков. Важно подчеркнуть, что об этом в ряде случаев говорят и сами древние авторы. Они указывают, что «скифы» в их сочинениях — понятие собирательное, распространяющееся и на готов. Элементы подобной конкретизации содержатся у Дексиппа, Поллиона, Филосторгия, Зосима и Проколия Кесарийского.

Отметим, что начиная с IV века появляются сочинения,  в которых вообще не содержит этнического понятия «готы». И только сопоставление этих текстов с другими источниками позволяет в некоторых случаях конкретизировать так называемых «скифов». К таким относятся и произведения ораторского искусства — речи Либания и Фемистия, которые характеризуют войны с готами при византийском императоре Константине (306—337) и Валенте (364—378), а также отмечают распространение у готов арианства.

В византийской церковной литературе IV века, как правило, собирательное название «скифы» покрывает все варварские племена Подунавья. Имеются все основания отнести это наименование и к готам, так как указанный круг источников отражает распространение у них христианства. Замечания о пребывании среди готов проповедника Авдия и его последователей имеются у Эпифания. Отнюдь не случайно в сочинениях противников арианства Афанасия Александрийского и Кирилла Иерусалимского готы отмечены в числе народов, которых уже достигла проповедь Христа.

Афанасий Александрийский описывает воздействие проповеди Христа на дикую и грубую натуру варваров: они приносят жертвы своим идолам, яростно враждуют друг с другом и даже одного часа не могут остаться без оружия, но, приобщившись к христианству, тотчас же от войны обращаются к земледелию. В хронологическом плане факты смешения готов со скифами распространяются преимущественно в свидетельствах источников о событиях второй половины III века, в особенности в описании войн византийской империи с готами в 253—275 гг., и во второй половине IV века. Для III века византийские источники называют «скифами» те племена, которые, по косвенным данным, можно связать с Северным Причерноморьем, для IV века — с левобережьем Истра.

Таким образом, более пристальное внимание исследователей к вопросу об этнических названиях и примерах смешения готов с другими племенами может способствовать привлечению достаточно большого круга письменных свидетельств, которые ранее не были использованы из-за неопределенности встречающихся в них этнонимов.

Буданова В. П. Готы в эпоху Великого переселения народов.— М.: Наука, 1990. Глава вторая. Истоки письменной традиции о готах. 2. Античная и раннесредневековая версии наименований готов.

Далее…  Появление готов в Северном Причерноморье и на Балканах